Александр Маркьянов - Слепящая тьма [СИ]

Идиоты… Объект, прекрасно прикрытый с суши оказался совершенно не прикрыт от нападения с воды. Можно было сделать элементарно — установить поднимающуюся по тревоге прочную стальную сеть — ловушку. Тогда пришлось бы хапнуть проблем. А так — два орла в камуфляже не придумали ничего лучше как выскочить на самый берег с автоматами в руках. Скорчившись за постом управления лодки я дал длинную очередь вслепую, не снижая хода, просто для того чтобы заставить залечь — и через несколько секунд незадачливые стрелки остались далеко позади.

Вылетев из узкого канала на реку, я снова переложил руль лодки вправо, бросил автомат и нагнулся за трофейным пистолетом. Стоило только на секунду отвлечься, как лодка словно норовистый конь прыгнула в сторону, едва не сбросив меня в воду. Пистолет я схватил, с трудом выровнял лодку, слегка сбавил газ — лучше помедленнее, чем упасть в воду. Поднял руку с пистолетом, Три выстрела громом отдались в ушах…

Три быстрых выстрела в воздух. В нашей группе это означало «свои». Разумная мера предосторожности — и у Душана и у Криса нервы были явно на взводе и увидев приближающуюся к ним на полном ходу моторную лодку с установленным на ней пулеметом, могут и врезать автоматной очередью — разбирайся потом…

Место, откуда я ушел в свое подводное плавание я просек сразу — все-таки маскировка нашего плота была видна, если точно знать что и примерно где искать. Сбросив газ до минимума, я медленно пошел вдоль берега, выискивая место, чтобы пришвартоваться…

Кудлатый неопрятный зеленый куст поднялся сразу, как только резиновый борт лодки коснулся берега. Мелькнул автоматный ствол — Крис, чертяка… С его умением маскироваться мало кто может сравниться…

— Где Душан (использовать цифровые псевдонимы было уже бессмысленно)?

— Дальше по берегу залег…

— Общий сбор. Пять минут и драпаем!

— Понял. Что с собой берем?

— Оружие, патроны, рацию — все! Больше ничего не нужно — уйдем на лодке. Плот заминировать!

— Есть!

Крис бросился назад к плоту, уже не соблюдая маскировку. Навстречу, тоже похожий на куст, каким то идиотским образом оказавшийся в воде, двигался Душан, он решил идти не по берегу, а по колено в воде. Увидев, что я на него смотрю, Душан махнул рукой — и в это время из чащи неожиданно ударил автомат. Ударил почему то не по мне, а по нему, хотя человек в лодке был явно. В разные стороны полетели ветки и обрывки листьев, Душан мешком повалился в воду. У меня на миг потемнело в глазах…

— Сука!!! — через секунду придя в себя, я обнаружил, что держа в вытянутой руке автомат я поливаю огнем прибрежные кусты. Откуда то сбоку гулкими короткими очередями ударил автомат Криса — пулеметные пули мощного Mk.17 SCAR буквально прорезали густой кустарник. Противник заглох…

Бросив разряженный автомат на дно лодки, я прыгнул в воду. Кажется, Душан уже пришел в себя и пытался подняться, его автомат был намертво прижат рукой к боку.

— Что?!!

— Живе будем… — выдавив из себя кривую улыбку, сказал Душан.

— Держись! Держись, сука, сдохнешь — замочу! — полуведя, полутаща его я пошел к лодке, воды в этом месте было по пояс, ноги проваливались в густой словно каша, цепкий донный ил. Идти было тяжело — но я шел, матерясь сквозь зубы. Сука, как же так — на отходе и так глупо…

Грохот коротких очередей из мощной винтовки приближался. Сменив магазин, Крис шел к лодке берегом, таща за собой мешок с вещами. Прижав приклад к боку локтем, он короткими очередями простреливал густую растительность, не давая боевикам свободно стрелять.

— Давай! — Душан навалился на выступающий из воды борт лодки, зацепился за что-то. Резким толчком под зад я перебросил его через борт, матерясь, перебрался в лодку сам. Автоматные очереди гремели уже где то впереди, видимо пытаясь нас нащупать — густая ра стительность не давала точно стрелять, если только не подойти вплотную к берегу.

Лодка дернулась, закачавшись на волнах — Крис бросил сначала мешок с рацией и кое-какими боеприпасами, потом прыгнул в лодку сам. Взревел двигатель…

— Ну, что?

— Выглядит хуже, чем есть на самом деле — Крис уже ширнул Душана обезболивающим и антибиотиком из шприца — тюбика и теперь осторожно очищал рану перед тем, как заклеивать — пуля попала прямо в лезвие ножа (у Душана была привычка — вешать два метательных ножа рукоятью вниз на каждом из предплечий) и расколола его. Сама пуля сидит неглубоко, кажется, попала в кость, но не раздробила ее. Осколки от ножа тоже сидят в ране — кровит сильно, но от этого не умирают. Сейчас обеззаразим — и закроем рану. Двадцать четыре часа можно терпеть.

— Черт… Ты как?

Сквозь сжатые зубы Душан что-то прошипел, кажется на сербском. Лицо белое как мел, но держится.

Повернув штурвал, я направил лодку к берегу. Завел в небольшую заводь, образованную лежащим в реке огромным валуном, где почти не было течения. Если сейчас с берега накроют — хана. Но связаться и запросить срочную эвакуацию надо. Идем совсем не в ту сторону, куда рассчитывали…

— Майк Ромео один вызывает Альфу, прием…

Сигнал спутниковой связи метнулся в космос. Где то далеко над нами, висящая в черном мраке космоса система спутниковой связи приняла сигнал, усилила его и передала на один из самолетов, барражирующих сейчас над Мексиканским заливом…

— Альфа слушает Майка Ромео один…

Господи, когда я в последний раз был так рад слышать голос адмирала… Вице-адмирал Ричард Рейли сам руководил спецоперацией. Сейчас он находился на борту летающего радара, но не обычного С3А, сделанного на базе Боинг 707, а на борту С130, переделанного в радар и принадлежащего Береговой охране США. Три таких самолета постоянно висели над Мексиканским заливом, засекая самолеты с контрабандой и наркотиками. Однако сейчас у летающего радара была и другая миссия…

— Альфа, яйца сварились вкрутую, можно вынимать…

— Ты уверен?

— Уверен, проверил сам.

Еще бы не вкрутую, в том эллинге две мины рвануло и запас высокооктанового бензина для катера. Тут и камень сварится…

— Принял.

— У меня десять — пять! (десять-пять — требование санитарной машины, стандартный радиокод военной полиции — прим автора)

— Понял тебя, сообщи точку?

— Альфа, основная точка недоступна, иду на точку Эхо.

— Принял, вертолет будет через тридцать минут. Продержишься?

— Продержусь, Альфа, конец связи…

История делается во тьме. В этом — одна из величайших особенностей двадцатого века, его достижение и его проклятье. Если еще в девятнадцатом веке в политике сохранялись какие то, пусть слабые пережитки рыцарства, и нередко солдаты, взявшие на мушку офицера получали команду «Отставить» (считалось что офицеры в армии, даже вражеской служат не для того, чтобы их убивали простые солдаты, сейчас бы над этим многие посмеялись от души, в том числе и я) — то сейчас… Символом конца двадцатого века стала маска. Не театральная. Террористы и бойцы спецназа носят черную маску, чтобы никто не мог видеть их лиц. Политики и государственные деятели носят другую маску, невидимую. Многие не подозревают, что невидимая маска существует, и искренне верят в то, что стоит выбрать правильного политика — и он позаботится о нас. Но это не так. За разными масками скрывается одно и то же — жадность, ненависть, жажда власти. И многие так привыкли к своим маскам, что они стали уже второй кожей…

Черный седан «Крайслер-300» остановился в одном из «карманов» на высокогорном шоссе N 1, проходящем через Калифорнию. Из машины неспешно выбрался благообразный пожилой седой джентльмен с черной кожаной папкой в руках, взглянул на часы. Еще пятнадцать минут — он приехал рано. Значит, время еще есть. Глубоко вдохнув горный воздух, джентльмен подошел к самому краю обрыва и начал рассматривать местные достопримечательности, ни на что не отвлекаясь…

Не так давно этот человек был у власти, входил в Администрацию, дорабатывающую сейчас последний год. Когда отчетливо запахло жареным, покинул ее по собственному желанию. Однако кличку свою в политическом бомонде Вашингтона — "Принц тьмы" он сохранил, что говорило о многом. Знающие люди говорили, что у него есть компромат на половину нынешней администрации, включая и действующего президента Джорджа Буша. И надо сказать, те, кто это говорил, не особо кривили душой.

За спиной раздался скрип тормозов, но человек не обернулся, он всецело был поглощен зрелищем заходящего солнца, окрасившего горную гряду в причудливый, оранжево-красный цвет. Стояла особенная, предзакатная тишина, иногда разрываемая шумом проносящихся по автостраде машин. За спиной раздались шаги.